Узнав о проекте «Новая интеллигенция», в «Московские новости» обратился замглавы ЦИК «Единой России» Андрей Ильницкий с просьбой об интервью. Он объяснил, что сам считает себя «полуинтеллигентом», а вот «настоящих» в партии власти немало, но на первый план вывести их не получается.

— Судя по тому, что вы узнали о «новой интеллигенции», вы нас читаете.

— Да, и мне понравилось, как вы, по-хорошему говоря, раскрутили Никиту Белых и Петра Шкуматова. С Никитой все понятно, он мой товарищ, я к нему хорошо отношусь. А вот Шкуматов в вашем интервью полностью раскрылся, вы его вытащили на откровенность. Он не ответил на вопрос о том, на что он живет. Я с ним знаком по встречам с «Федерацией автовладельцев России».

— По-вашему, Шкуматов — не новый интеллигент?

— Пожалуй, что нет. Я не чувствую культуры в нем.

— А кто такой, в вашем представлении, новый интеллигент?

— Ну, тут я оригинальным не буду. В моем понимании — это человек, конечно, образованный, причем скорее гуманитарного свойства, хотя много интеллигентов есть и среди «технарей». Второе, самое определяющее, где находится развилка между представителями среднего класса, интеллектуалами и интеллигентами — моральные императивы. Интеллигенты — это люди, вменившие себе по жизни определенную общественную миссию. Их немного по отношению к общему числу людей с высшим образованием, среди тех, кого принято относить к представителям среднего класса. Третье — это определенная культурная составляющая. Она либо есть, либо ее нет. Культура — это не образованность, это очень плохо измеримое понятие. Но оно как-то чувствуется. Можно кучу фильмов посмотреть, кучу книг прочитать, но не стать интеллигентом. Еще это качество можно как-то потерять. Вот смотрю телевизор — и вижу, что часть людей, которые приходят во власть, почему-то меняются лицом и фигурой: губы полнеют, щеки отвисают, взгляд стеклянным становится. Для меня это не интеллигенты, хотя во власти, конечно, их много. Почему-то принято считать, что интеллигенция есть только среди тех, кто власть критикует. В XX веке, перед революцией, ситуация дошла до абсурда — какой-то мерой интеллигенции стало неприятие власти. Если ты относишься к власти плохо — ты наш, ты интеллигент! Хорошо — ты порченый, приспособленец, в лучшем случае — служака. Такое отношение к власти потом породило и соответствующее отношение к интеллигенции: «интеллигент — человек, получивший диплом, но не получивший должность». «Бесы» об этом. Потом уже интеллигенцию ногами добивали Ильф и Петров: помните, был такой персонаж Васисуалий Лоханкин, у которого жена работала, а он днями и ночами ничего не делал, рассуждал о судьбах интеллигенции и русского либерализма.

— Сейчас происходит ренессанс интеллигенции? 

— Эта часть общества никуда и не пропадала. В девяностые годы было много политики, но в ней мало культуры. Это были годы предельного цинизма, хотя начались они с романтики. Я тоже ходил на миллионные митинги. Но после девяностых у людей отбили желание заниматься политикой, а уровень жизни начал расти. Люди начали удовлетворять материальные потребности по пирамиде Маслоу, покупать квартиры, машины. Потом появился интернет. Это тоже добавило возможностей проявлять собственную позицию. Появился вкус к политике. Люди увидели, что не боги горшки обжигают, они начали оспаривать мнения. В совокупности с несколькими ошибками, допущенными властью, и определенной усталостью от не меняющегося политического ландшафта это и породило то, что мы увидели в декабре.

— Вы сами себя новым интеллигентом считаете?

— На этот вопрос отвечать должен не я. Скажу так: общественная жилка у меня всегда была. В другом смысле я, скорее, «полуинтеллигент»: полноценного гуманитарного образования не хватает.

— Мы решили, что одна из черт новой интеллигенции — готовность помогать другим. Как на посту замглавы ЦИК «Единой России» можно помогать людям?
— Я в аппарате отвечаю за взаимодействие с обществом. Как раз это дает возможность помогать конкретным людям.

— Вы говорите, что во власти много интеллигентов. Кто именно? 

— Плигин Владимир Николаевич, например. Андрея Воробьева я отношу к интеллигентам, Косачева Константина, Светлану Журову, Никиту Белых, Игоря Бутмана, Юрия Котлера и многих других, этот ряд можно продолжать и продолжать. Из самых известных моих товарищей в «Единой России» — Вадим Дымов, Нара Ширалиева, Игорь Бутман, Ольга Крыштановская, академик Владимир Фортов. Еще, наверное, Сергей Капков, но его я хуже знаю.
— Все это люди, которых почти никто с «Единой Россией» не ассоциирует…

— Да, это так. Когда мы два года назад ехали в Воронеж на «Стратегию-2020», у нас с Дымовым, Ольгой Крыштановской и скрипачом Дмитрием Коганом родилась идея создать в «Единой России» либеральный клуб. Когда мы его создали и презентовали, то сразу же все начали писать — вот, «Единая Россия» начала делиться. А задачу клуба мы вот какую поставили — выводить на фронт, на более заметные места в партии иных людей, более интеллигентного, либерального свойства. В партии-то их много, а среди тех, с кем партия ассоциируется, не очень. Нам это не удалось, как вы заметили. Но мы работаем.

— Почему не удалось?

— Всему свое время. Как это ни звучит, все-таки средний класс на выборах мы потеряли. Меньше всего мы набрали в крупных городах. Верным остался наш традиционный избиратель — житель индустриальных городов, провинции. Чтобы завоевать средний класс, мы должны изменить лицо «Единой России».

—  Зачем интеллигентам приходить в «Единую Россию»?

— Я говорил, что их нет в первых рядах, но не говорил, что их нет в активе партии. В активе их много, чуть ли не половина. Посмотрите, какой здесь аппарат — все молодые, активные люди. И такой же аппарат в регионах.

— Почему же их не видно?

— А где вообще во власти интеллигенты? Вот вы кого можете назвать? Не только из власти, но и тех, кто на нее претендует. В российской политике вообще очень мало интеллигентов, так исторически сложилось. Мало культуры и много агрессии. Это касается не только «Единой России», но и оппозиции, из тех, кто на власть претендует. Ничего не изменилось в России с тех пор, как в «Вехах» сто лет назад констатировали — власть в России неинтеллигентна, а интеллигенция лишена властного инстинкта.

— А почему в «Единой России» так много тех, кого принято называть «упырями»?

— Что вы имеете в виду?

— Вы сами сказали про изменившиеся лица и отвисшие щеки у людей во власти.

— Я не считаю, что таких людей в партии много. «Единая Россия» — двухмиллионная структура, вобравшая в себя многих из тех, кто хотел заниматься политикой. У нас разные люди. Думаю, что ситуация и с лицами, и с идеологией изменится. Я надеюсь, что «Единая Россия» будет правым центром, партией среднего класса. Может, не партией тех, кто выходил на Болотную площадь. Их голоса мы в ближайшие 5-7 лет не завоюем, хотя будем пытаться.

— Новая интеллигенция — это те, кто выходили на Болотную?

— Не только. Давайте разделять. На первом митинге на Болотной площади были те, кто пришел посмотреть, выказать некую взаимную солидарность. Им показалось, что за них что-то решили и решили не так, как им хотелось и как было на самом деле. Постепенно это движение радикализировалось, и к третьему митингу люди, стоявшие на сцене, были там уже только ради протеста. Там остались не те, кто пришел показать, что у них есть достоинство, а те, кто пришел высказать протест. Так что на Болотной площади была только часть новой интеллигенции.

—  На Поклонной горе, по-вашему, новые интеллигенты тоже были?

— Конечно. Если на Болотной площади были люди в основном младше 30 с лозунгом «за все хорошее», на Поклонной горе — люди постарше, их посыл был «против всего плохого».

— Я была на митинге на Поклонной горе, и у меня сложилось впечатление, что у многих посыл был «лишь бы не уволили».

— Это совсем не так. Я принимал участие в малой части организации митинга, поскольку отвечаю за взаимодействие с обществом. Например, мне дали квоту на 200 человек, а пришли полторы тысячи. Я сам спрашивал сотрудников — вы там не перегнули нигде? По нашей линии все пришли добровольно.

— Один из организаторов митинга на Поклонной горе, Сергей Кургинян, — интеллигент?

— Нет, его я к этой категории не отношу. Интеллигент — это все-таки человек, принимающий иное, иную точку зрения. Кургинян агрессивен, он больше настроен на разрушение, а это гораздо проще, чем воодушевлять и объединять.

— А почему вы пришли в «Единую Россию»?

— Я работаю здесь седьмой год, до этого я руководил лидерскими проектами в фонде Михаила Ходорковского «Открытая Россия». Работать с обществом, привлекать новых людей именно в «Единую Россию» меня пригласил Андрей Воробьев, я сразу занял высокую должность, но что меня поразило — никто не понукал меня вступать в партию. Это я сделал сам через полгода.

— Кого вы привели в «Единую Россию»?

— Ольгу Крыштановскую, например. Нару Ширалиеву. В какой-то степени поспособствовал вступлению Вадима Дымова и Игоря Бутмана — это из высшего руководства. У меня за шесть лет полностью поменялся состав департамента. У нас интересная работа, поэтому приходит много молодых, активных. Все с высшим образованием.

— Вы называете себя «полуинтеллигентом». Что вы делаете во власти, которая, по вашим же словам, совсем неинтеллигентна?

— Моя концепция — пытаться менять власть изнутри.

— А как при этом не измениться самому?

— Хороший вопрос. Пытаться побольше сидеть в интернете, сохранять товарищеские отношения с людьми, которые к власти относятся критично. Это один из критериев — оставаться для них рукопожатным.

— Чья протянутая рука для вас значит, что вы не изменились?

— Ирины Ясиной, Павла Лунгина, Елены Немировской, Александра Архангельского, Александра Аузана, Игоря Свинаренко. Это люди, которых я давно знаю и отношения с которыми сохранил.

Оригинал публикации »